I. КРАТКАЯ ИНФОРМАЦИЯ

II. БИОГРАФИЯ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ:
Мои родители знакомы еще со школы. Видимо тогда отец не был таким говнюком, раз мать все же решилась выйти за него. Не представляю, за что она его так сильно любит, но я же его родная кровинушка, не должна так говорить и бла-бла-бла. Так или иначе, начну с самого начала.
Я родилась, когда Эллен (тогда еще Купер) и Бен были совсем молодыми – 17 и 18 лет. Родители со стороны матери, приличная и обеспеченная семья, настаивали на аборте, заставляли отказаться от проходимца Марша, сына школьного уборщика-алкоголика и официантки забегаловки за городом. Но моя мать никогда никого не слушала. Родители поженились, как только маме стукнуло 18. До рождения сестры (а это случилось три года спустя после моего появления на свет) мы жили в тесной каморке бабки и деда, вся семья еле сводила концы с концами, благо я не помню этого мерзкого периода времени. Хотя и претензий к тому промежутку у меня не имеется – вроде бы я всегда была сыта и довольна. По рассказам. А так черт их знает. Так вот, стоило сестре разбавить нашу и без того широкую компанию, родители накопили какие-то гроши на маленькую съемную квартирку в самом что ни на есть неблагополучном районе. Не могу сказать, что мое детство прошло несчастливо. Надо отдать родителям должное – они делали все, что могли. Да, однажды нас обокрали и снова оставили практически ни с чем, если бы не сбережения с банке. Да, однажды, когда мне было восемь, в квартире прорвало батарею и на нас с сестренкой хлынул кипяток, а ковер впоследствии размеренно качался в воде, собравшейся над полом. Но при этом мое детстве вне четырех стен проходило весьма и весьма недурно. К моему десятилетию мы перебрались в более благополучное место жительства. И тогда я почувствовала настоящее давление со стороны сверстников. Раньше никто не обращал внимания, насколько застиранная на мне одежда и насколько блекл и убог мой рюкзак. Что уж говорить про отсутствие пенала и целого набора разноцветных ручек и фломастеров. В меня кидали булками, рвали мои тетради, опрокидывали подносы. В каждом обществе есть изгой, так вот в моем окружении я им и являлась. Благо, школа – место достаточно жестокое для того, чтобы таких изгоев было несколько, среди них я и нашла себе компанию. Однако по мере взросления и становления моя семья так же развивалась, отцу удавалось получать неплохие деньги, когда я была в средней школе, я заметила, как отношение ко мне меняется буквально на глазах. Но меня достаточно выдрессировали, чтобы я не велась на подобную «дружбу». Человек, которому пару лет назад я разбила нос за едкие замечания в адрес младшей сестренки, никогда не мог оказаться в кругу моего общения, какие бы комплименты он ни выдумывал на ходу. Так как я не велась на лесть, финансовое состояние и хорошее положение в школе, меня быстро оставили в покое, что меня вполне устраивало – своих проблем и без того хватало. Отец начал пить. Они подолгу ругались с мамой, однажды он ударил сестренку, после чего я с криками набросилась на него, потому что дороже этого милого маленького существа у меня никого не было. Разумеется, в итоге попало и мне. Подобные срывы, ссоры и общие драки становились практически регулярными, я дала себе обещание уехать из этого чертового города, из этой страны, уехать так далеко, где меня точно не найдут. Единственное, из-за чего я переживала, - это сестра. Моя мать так и оставалась слепой идиоткой, она не видела своих и наших синяков, продолжала упрямо любить своего безумца и всячески оправдывала его, за что я начинала презирать и ее тоже. Я пообещала Джой, что увезу ее, как только смогу. Благо, с учебой у меня всегда был полный порядок, к знаниям я тянулась с самого детства, и мне никто в этом не препятствовал. Документы я отправила сразу в несколько американских колледжей и университетов. Благодаря стипендии и отличным оценкам мне удалось поступить в Колумбийский университет на медицинский факультет. Нью-Йорк. Нью-Йорк!! Я не могла поверить в свою радость и очень быстро покинула родной дом. А главное каково было облегчение, когда чертов Монреаль остался позади. Сказать, что в том же году у меня началась совершенно новая жизнь, значит не сказать ничего. Все предыдущие листы, исписанные потом и кровью, наконец были вырваны и выброшены за борт. От ощущения свободы у меня чуть ли не разрывало легкие. Активная студенческая жизнь, умные ребята, которым интересны мои любимые авторы и композиторы, а никак не шмотки и наличие/отсутствие пенала. Первая любовь, первая сессия, первые настоящие вечеринки, все это накладывалось одно на другое и в совокупности создавало самую высокую башню, которую я только могла себе вообразить. Пять лет прошли буквально как в раю. Однако шестой год мне не было суждено доучиться. Сестренка, мой ангел-хранитель, моя жизнь и мое главное переживание, у нее обнаружили опухоль. Я тут же бросила все, забрала документы, рванула в Монреаль, не оглядываясь назад. Дом был в ужасном состоянии. Отец совершенно спился, мать трудилась на двух работах, но этого было недостаточно, денег на операцию не хватало, Джой выглядела совершенно разбитой и измученной. Мне пришлось устроиться в бар – врача без последнего года обучение не взяли бы ни в одну интернатуру мира, если только она не расположена где-нибудь в Зимбабве. Мать отдавала некоторое количество денег отцу, из-за чего постоянно вспыхивали скандалы между ней и мной, ей казалось, что молитва – более надежное средство, чем операция. Тяжело быть атеистом в семье верующих. Но тяжелее быть единственным человеком, на которого в этой же семье можно положиться. Я плюнула на все, забрала из банка все накопленные деньги и поселила сестру с собой на съемной квартире, продолжая работать в баре практически круглосуточно, чтобы получить хотя бы какие-то сверхурочные. Полгода назад сестре сделали операцию. Состояние стабильное, но врачи по-прежнему наблюдают ее. Я уже не надеюсь вернуться к нормальной жизни, можно сказать, я похоронила себя заживо в этом чертовом баре. Но главное, что моя сестренка по-прежнему со мной. Кажется, мне все-таки есть, для чего жить.

III. ХАРАКТЕР

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ:
Не знаю даже, когда я успела так зачерстветь. Помню же впечатлительность и ранимость первых школьных лет, но, по всей видимости, эти скоты-одноклассники сделали свое. Я чувствую на себе пуленепробиваемый толстенный каменный жилет килограммов сто весом. Тяжелый, но надежный. Вот и меня можно подогнать под подобную характеристику.
Ненужное выбросить, нужное подчеркнуть – я мыслю достаточно просто, основными категориями – белое и черное, нравится и не нравится, да и нет, плохо и хорошо. Из крайности в крайность. Жизнь как уравнение – ее надо раз от раза сокращать, пока ты наконец не поймешь, что земля круглая, а дважды два всегда будет равняться четырем. Подними глаза, детка, и смотри вперед, забудь о такой виртуальной хреновине как «счастливое будущее», есть только сейчас, и это сейчас подразумевает собой непрерывное движение. Как белка в колесе, мон ами, белка в колесе. Если ты не вкалываешь, это колесо раздробит твою черепушку к чертям собачьим и не думай, что кто-то, кроме родителей, придет на твои похороны не ради того, чтобы пожрать на халяву. Да, возможно я слишком недоверчивая и пессимистичная, зато меня вряд ли что-то выбьет из колеи, ибо я всегда готова к самому худшему.
Но не стоит представлять меня совершенно увядшим, безжизненным цветком, годным разве что для гербария и отчего-то до сих пор упорно держащимся на стебельке. Я умею смеяться, когда ситуация того требует, умею не хамить в лифте и умею отступать на шаг назад, если это действительно необходимо. Однако для всего этого мне требуются некоторые усилия. Больше усилий, чем для того же напористого пути вперед, который происходит скорее по инерции. Пусть я сама корю людей с шаблонным мышлением, в подобном можно упрекнуть и меня. Возьмем, к примеру, музыку и понятие вкуса. Так вот, если человек, по моему мнению, не обладает вкусом, если он слушает что-то не то или что-то не то читает, я естественным образом испытываю к нему какие-то предубеждения. По-хорошему надо бы было с этим бороться, но я не буду. И не потому, что сил у меня нет, их-то как раз всегда предостаточно, просто в списке моих мотиваций лидируют фразы «так лучше для меня и сестры», но никак не понятие «по-хорошему». Не думаю, что я слишком эгоистична. Но ответственность давит на меня достаточно сильно и я должна делать все, что необходимо, для моей семьи. И я делаю. 

IV. ОБ ИГРОКЕ